Маленькие истории (автор: vasya)

Сии опусы планировались, как кепшены, но тексты оказались слишком большими, и получились маленькие рассказы.

История первая: СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ.

Я внук лорда Арчибальда по младшей линии, и всегда считал огромной удачей, что дед оплатил мой лейтенантский патент. Поэтому, я был более, чем заинтригован запиской, украдкой переданной мне на балу прекрасной (в особенности – своим приданым) леди Синтией, сестрой графа Берроуза.
Неужели леди Синтия, к чьим ногам с готовностью падут многие титулованные особы, может заинтересоваться мной?
– Спасибо, что не отказали мне во встрече, лейтенант, – приветствовала меня прекрасная хозяйка.
– Я польщён вашим желанием увидеться со мной, миледи, – проговорил я и поцеловал изящную ручку, обтянутую нежной лайкой, – и летел сюда, словно на крыльях. Как я посмел бы отказать вам, главному украшению нынешнего лондонского сезона?
– Вы, наверное, говорите такие слова всем знакомым юным леди? – игриво проворковала леди Синтия.
– Нет. Едва увидев вас, я перестал замечать других девушек...
– Покончим с этими легкомысленными разговорами, – неожиданно прервала меня хозяйка. – Я захотела увидеть вас вовсе не ради банальных комплиментов. Вы помните моего брата? Вы вместе учились в Регби.

( Регби – одна из самых старых и престижных закрытых мужских частных школ Англии.)

Я, действительно, учился вместе с третьим сыном лорда Берроуза братом леди Синтии, и мы, даже, были приятелями, пока он не умер от горячки во время очередных летних каникул.
– Это правда, миледи. Мы с вашим братом были добрыми товарищами.
– Тогда… – замялась леди Синтия, – тогда…
Она покраснела, почти как варёный рак, и уперлась взглядом в пол, но затем решительно подняла голову и, на грани истерики, почти выкрикнула:
– Присмотритесь! Я вам никого не напоминаю?
Я смотрел на леди Синтию и…
С каждой минутой я всё яснее видел под обликом одетой в шёлк, шифон и атлас прекрасной юной леди явственно проступающие черты друга моей юности.
– Я… вы… это… вы… ты… Джорджи? – пролепетал я, поражённый воистину чудовищным открытием.
– Да, Томми, это я, – ответила мне прекрасная леди, нервно теребя стянутую с нежной ручки лайковую перчатку.
– Но… как… почему… что это значит? Почему ты… вы… живёте, как женщина?
– Это было… необходимо. Мой отец женился не на дворянке, а на дочке нувориша-промышленника, взяв за ней очень хорошее приданое, но довольно быстро успел промотать все деньги. После смерти моего деда по матери мы полностью зависели от содержания, выплачивавшегося его вдовой, моей бабушкой. Когда, после её смерти, вскрыли завещание, оказалось, что основной наследницей дедовского состояния назначена моя сестра Синтия. Дед неприязненно относился к отцу и мог так сделать, так как состояния буржуазии наследуются не по праву майората, а по желанию завещателя. В случае смерти Синтии до того, как она выйдет замуж, всё состояние должно было пойти в пользу благотворительного фонда. И тут она…
– Умерла? – прервал я своего бывшего приятеля.
– Да. Она попала под сильный дождь во время верховой прогулки, простудилась и в два дня сгорела в горячке.
– Теперь я понимаю. Ваша семья решила скрыть смерть Синтии, чтобы избежать разорения, и вы заняли её место?
– Да. У меня не было выбора. Сначала мне было очень тяжело, но со временем я привыкла к жизни женщины и нашла, что быть богатой наследницей лучше, чем нищим младшим клерком в Сити.
– То есть, теперь вы всем удовлетворены?
– Нет, – категорично отрезала леди Синтия.

(Несмотря на удивительное открытие, мне было проще считать свою собеседницу леди Синтией, а не своим воскресшим приятелем.)

Леди Синтия помолчала и продолжила:
– Я привыкла жить, как женщина, и уже не помышляю о возвращении к жизни мужчины. Впрочем, – усмехнулась она, – сообщу вам, что по распоряжению покойного отца ко мне были предприняты некоторые меры медицинского характера, сделавшие возврат к жизни мужчины невозможным. Я смирилась с этим и приспособилась к новой жизни, но меня угнетает другое. Мне надоело быть бесправной девицей, чьей жизнью распоряжаются родственники-мужчины. Формально я богата, но моим имуществом и деньгами управляет мой старший брат. Подозреваю, он злоупотребляет своими правами опекуна над моим состоянием. Вдобавок, Генри бесцеремонно помыкает мной и держит под жёстким надзором. Вы, даже, не представляете, к каким ухищрениям мне пришлось прибегнуть, чтобы избавиться на какой-то час от компаньонки, не отходящей от меня, буквально, ни на шаг. Иначе, наша встреча была бы невозможна.
Я искренне посочувствовал леди Синтии. Закон целиком был на стороне её старшего брата.
– К сожалению, ваш брат в своём праве, – сказал я. – Сделать ничего нельзя.
– Вы ошибаетесь, – ответила леди Синтия. – Я долго думала, как выйти из этого положения, и нашла выход. Моя единственная надежда на избавление связана с вами.
– Но что я могу сделать для вас? – удивился я. – Вы рассчитываете, что в память о нашей былой дружбе я смогу уговорить вашего брата вести себя по-другому? Я, конечно, могу с ним поговорить, но вряд ли он меня послушает.
– Это бесполезно. Мне нужно от вас совсем другое.
– Что же?
– Женитесь на мне! – выпалила леди Синтия.
– Но… но… – я совершенно оторопел. Мало того, что леди Синтия оказалась моим воскресшим приятелем, так она ещё желала выйти за меня замуж!
– Это невозможно!
– Почему?
– Я не могу жениться на мужчине…
– Я уже говорила вам, что ко мне были предприняты некоторые меры. Я больше не мужчина. Убедитесь в этом!
Она поймала мою руку и прижала её к своей левой груди.
– Конечно, корсет не даёт вам ощутить в полной мере, но, уверяю вас, здесь, под вашей рукой, нежная плоть, ожидающая ваших ласк…
– Но…
– Подумайте! Всё моё состояние будет принадлежать вам! Вы будете богаты! По настоящему богаты! Вы сможете продать свой лейтенантский патент и зажить жизнью джентльмена! А я буду вам верной женой, отличной хозяйкой и великолепным украшением вашего дома! Вы не пожалеете!
– Но…
– Я не смогу родить, но я клянусь найти достойную здоровую женщину, согласную родить вам сына и стану лучшей матерью вашему наследнику! Если вы пожелаете, я согласна сама кормить его своей грудью!
– Но… но почему вы обратились именно ко мне? – спросил я, пытаясь освободить руку, по-прежнему прижатую к груди леди Синтии. Руке, между тем, похоже нравилось новое знакомство, и она вовсе не стремилась покинуть своё пристанище.
– Потому, что вы единственный, кому я решилась доверить свою тайну. Я знаю, многие джентльмены согласились бы жениться на мне ради моих денег, но я хочу принадлежать вам и только вам!
– Но почему именно мне?
– Я хочу выйти замуж именно за вас! Я верю, что вы не обидите меня, что вы будете относиться ко мне с уважением! Ведь должна я кому-то довериться! Кому, как не вам! Ведь мы с вами СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ!
Я смотрел на своего СТАРОГО ДРУГА и уже знал, какой ответ дам.
– Вы… вы поцелуете меня? – глаза леди Синтии с трогательными слезинками в уголках умоляюще смотрели на меня.

И я её поцеловал.

История вторая: ЗОЛОТАЯ КЛЕТКА.

Моя мама из богатой семьи, но когда она вышла замуж против воли родителей, её отец, мой дед, сказал, что больше не желает её знать. Мы жили довольно благополучно, пока папа не погиб в автокатастрофе.
После его смерти мы не смогли оплачивать кредит в банке и вынуждены были переехать в трейлер в район бедняков.
Мама написала бабушке и попросила прощения.

Бабушка ответила:
«Ты лишила меня дочери и удовольствия быть матерью невесты. Теперь ты просишь о помощи, неблагодарная дочь.
Я помогу тебе и твоим сыновьям, если ты поможешь мне. Я мечтаю о внучке, которую, в отличие от тебя, смогу воспитать настоящей леди.
Но ты, даже, не смогла дать мне внучку. Я рассматривала фотографии, которые ты прислала, и вижу, что твой старший сын Томас, которому четырнадцать лет, очень похож на тебя в его годы. Я помогу вам, если он согласится побыть какое-то время моей внучкой».

– Что значит – побыть её внучкой? – возмутился я.
– Ну это как будто игра, – отвечала мне мама. – По-нарошку.
– Как я могу стать её внучкой? – недоумевал я. – Я же парень! Твоя мать выжила из ума!
– Томми, твоя бабушка просто хочет поиграть в бабушку-внучку. Походишь месяц-другой в платье, потом бабушке это надоест, и ты снова будешь нормальным мальчиком, – уверяла меня мама.
– Нет!
– Томми, подумай. Бабушка очень богата, и если ты согласишься, мы сможем выбраться из нищеты, вы с братьями сможете выучиться в колледже и получить хорошую работу…
Я понимал это, но меня смущала цена.
– Ну… если месяц-другой… это ещё куда ни шло… – сомневался я, – а если она захочет дольше?
– Томми, – вразумляла меня мама. – У девочек в твоём возрасте уже растёт грудь, а у тебя уже начал ломаться голос и появился пушок над губой. Скоро ты станешь почти взрослым широкоплечим усатым парнем, говорящим басом, и бабушке волей-неволей придётся прекратить игру.
Мама говорила правильные разумные вещи, и я, в конце концов, согласился поиграть во внучку.

Вот только у бабушки были совсем другие планы.
Вскоре после моего переезда к бабушке у меня перестали расти усики, зато начала расти грудь. Вместо плеч у меня раздавались бёдра и задница, а голос так и не сломался.

Теперь, спустя четыре года, мама и младшие братья всё ещё живут отдельно. У них довольно приличный дом в шесть комнат и содержание, достаточное, чтобы мама могла не работать, а вести хозяйство. Братья учатся в очень хорошей частной мужской школе, и бабушка намерена оплатить их обучение в колледже.
Словом, у них всё хорошо.

Ну а у меня? У меня, наверное, тоже.
Только вот… я уже забыл, каково это – быть парнем.
Вместо мятых трусов-семейников и растянутых линялых маек я ношу сверкающие атласом и украшенные кружевами бюстгальтеры, поддерживающие пояса для чулок, трусики и комбинации. Вместо дырявых носков – капроновые чулки.
Вместо футболок и драных джинсов – платья, юбки, блузки и жакеты.
Вместо растоптанных башмаков – изящные туфли на шпильках.
Вместо худого пальтишка – норковую шубку.
У меня больше нет нечесаных растрёпанных лохм на голове. Вместо них у меня аккуратно уложенная причёска, каждый локон которой продуманно лежит на отведённом ему месте. Я не пахну потом. Я пахну чистым телом, духами и помадой.
Я больше не хожу пешком, мечтая скопить деньги на ржавый, чадящий, подержанный «Форд». Меня возят на заднем сиденье сверкающего лимузина с шофёром в ливрее.
У меня больше нет друзей, у меня есть подруги. Подруги, вместе с которыми я учился в частной школе для девочек.
Мне так и не довелось узнать какого это – обнять и поцеловать девушку. Вместо этого мне довелось узнать, какого это, когда обнимают и целуют меня. Мне знакомы ощущения от шаловливых рук парня, играющих с застёжкой моего лифчика на моей спине. Или оглаживающих полоску кожи между трусиками и верхом моих чулок.
И если я сжимаю ноги и не пускаю руки парня дальше, то вовсе не из страха, что он обнаружит в моих трусиках что-то «лишнее». Мои трусики не скрывают ничего «лишнего». Они скрывают новое отверстие, обрамлённое нежными складками.
Почти такое же, как у любой моей подружки.

Бабушка не чает во мне души, она балует меня, покупает мне платья и драгоценности, наряжает, как куклу. Она не отказывает мне ни в чём, у меня есть всё.
Всё, что может пожелать американская девушка «золотых пятидесятых».
Всё кроме…

Кроме свободы.

Я живу в клетке. И пусть моя клетка золотая, но это всё равно клетка. Вся моя жизнь расписана на годы вперёд. Всё что со мной будет, уже решено.
Я уже знаю, когда, где и за кого выйду замуж. И знаю, что после замужества для меня ничего не изменится – просто разряженную куклу переложат из одной золотой клетки в другую.
Я смотрю в окно и с тоской вспоминаю время, когда пил с пацанами пиво в кустах за трейлерами.
Время, когда я был свободен.

Но у меня нет возврата.

История третья: Чао, Джессика.



Да, Джессика. Ты сама во всём виновата. И в том, что сейчас лежишь на полу ринга, и в том, что случится дальше.
Ты вечно была чем-то недовольна. Недовольна, что я выбрал себе такое «тупое» занятие.
– Нет, – говорила ты, – ничего глупее, чем подставлять свою башку под чужие удары!
Ты была недовольна, что я недостаточно нежен к тебе, что я, видишь ли, груб и не отёсан.
– Тебе никогда не хватало романтичности! – упрекала ты меня.
Но самое глупое, что могло прийти в твою пустую хорошенькую головку – это найти индейскую колдунью и купить у неё зельё, с помощью которого мы должны были «понять друг друга».
Не знаю, чего ты ожидала, но, наверное, не того, что произошло с нами. Оказалось, что по мнению колдуньи лучшее средство «понять другого человека» – это обменяться с ним телами и пожить его жизнью.
Помню-помню, как ты сама истерично вопила, оказавшись в теле «вонючего волосатого мужлана».
Это я, значит, «вонючий волосатый мужлан»? Помнится, это совсем не мешало тебе с упоением тратить все деньги, которые я зарабатывал боями. И, как оказалось, одновременно, тайно от меня, принимать знаки внимания от других мужчин!

Как тебе мистер Джордан Смит? Он подловил меня (думая, что это ты) в супермаркете. Я, сначала, не мог понять, чего от меня надо этому парню, но потом сообразил, что это твой тайный приятель, и живенько согласился прийти на свидание.
Ах, как он держал меня за руку!
– Джессика, вы такое нежное, одухотворённое создание! Не понимаю, как вы можете жить с этим диким необузданным мужиком! Конечно, сейчас он зарабатывает кое-какие деньги, но подумайте о будущем. Я мог бы повести вас в бар, где спиваются такие же, как он, бывшие боксёры, отработавшие своё и списанные в отходы. Они зарабатывают гроши, напиваются, как свиньи, и колотят своих жён и подружек. Понимаю, что многих девочек в юности тянет к таким брутальным мужественным парням, но вам пора задуматься о будущем. Джессика, вы знаете, как я люблю вас. Я готов ждать, но я не готов ждать вечно. Быть может, я не так картинно мужественен, зато я имею отличные перспективы и способен обеспечить вас тем, чем вы достойны. Вы алмаз, но алмаз неогранённый. Доверьтесь мне, и я превращу вас в сверкающий бриллиант.
Сначала я разозлился и хотел стукнуть его сумочкой по голове… а потом перехотел. Я обещал подумать и на прощание оставил след своей губной помады на его щеке… как, наверное, не раз делала ты.
Ещё бы, у меня есть причины поразмыслить!

Джессика, ты выбрала для своих экспериментов самое неудачное время. Наверное, если бы ты захотела целенаправленно уничтожить мою жизнь, ты не смогла бы выбрать более подходящего момента.

– Гарри, это бизнес, и только бизнес. Мы знаем, что ты можешь его побить, но в этот раз ты должен лечь, и лечь красиво, в двенадцатом раунде, – сказал мне менеджер.
Я знал, что бокс – это бизнес, и принимал его правила. Сегодня я должен был красиво проиграть и дать возможность нужным людям хорошо заработать на этом, а через год мне обещали устроить матч-реванш. Через год я мог стать чемпионом!
Но я не стану! Никогда! Благодаря тебе!
Если бы ты интересовалась не только моими деньгами, но и мной, ты бы знала это, но твой кукольный умишко думал только о нарядах и развлечениях. Когда мы приехали в резервацию и узнали, что колдунья уехала на полгода куда-то в Канаду, ты разревелась, как баба (хотя ты и есть баба). Ты не хотела выходить на бой, и только мои угрозы уйти зарабатывать на панель и продавать пьяным мужикам твоё холёное тело заставили тебя выйти на ринг.
Я старался подготовить тебя к бою, но рождённый ползать не может летать.
И ты ползаешь.

Ты ползёшь по рингу, извиваясь, как червяк, и в ужасе смотришь по сторонам. Когда окончится счёт, тебе (мне) засчитают технический нокаут. Нокаут во втором раунде и совсем не красивый, а самый позорный технический нокаут в истории бокса.
И во всех спортивных газетах будет фотография крупным планом моей (конечно же, на самом деле – твоей, но кому до этого дело) перекошенной от ужаса рожи!
Нужные люди потеряют деньги, а я…
Всё, что останется мне, это работать вышибалой, напиваться и колотить подружку.
Ты убила меня! Ты уничтожила то, к чему я шёл долгие годы!
Но если ты думаешь, что, растоптав мою жизнь, снова станешь красивой блондинкой и весело упорхнёшь опустошать карманы очередной жертвы, то ты ошибаешься. Ты очень крупно ошибаешься.

Ты, конечно, не знаешь, что Джордана перевели с повышением в другой город, и что три дня назад я получил от него письмо, где он написал, что не может ждать меня (то есть тебя) вечно.
А ещё ты не знаешь, что в моей сумочке уже лежит билет, и, если бой закончиться моим (то есть твоим) позорным поражением, ты больше меня не увидишь.
Потому что поезд отправляется через час, а послезавтра меня в Сан-Франциско будет встречать Джордан.
Я уже почти привык к лифчикам, чулкам, каблукам и платьям, и уже без отвращения думаю о том, что буду носить их всю оставшуюся жизнь.
Уже послезавтра я лягу в одну постель с Джорданом. Я постараюсь стать ему хорошей женой, я рожу ему детей и буду жить жизнью, о которой не мог и помыслить каких-то два месяца назад. Я знаю, что справлюсь. Я слишком много сил отдал, выбираясь из трущоб, чтобы, благодаря тебе, возвращаться туда снова.
Я не вернусь в трущобы.

Ты не оставила мне выбора. Я слушаю счёт рефери.
– Шесть… Семь… Восемь…
Я даю тебе последний шанс, ты ещё можешь успеть встать.
Но я вижу – ты не встанешь.

Чао, Джессика!

История четвёртая: Сотрудничество.



– Мужчины соперничают, а женщины сотрудничают, – утверждают феминистки.

ОНИ ВРУТ!

Восемнадцать лет своей жизни, я была парнем, но затем, из-за обнаруженного у меня очень редкого заболевания мне пришлось перейти «на другую сторону забора».
Сначала я была в отчаянии и, даже, всерьёз подумывала о самоубийстве. И, наверное, лишь моей лучшей подруге Алисии я обязана тем, что пережила это время.
Мне было трудно. Мне было очень трудно.
Но потом я поняла, что жизнь не кончена, и что платья – это всего лишь одежда, и что с мужчинами можно целоваться не хуже, чем (в прежней жизни) с девушками.
И я верила, что после происшедшего мы с Алисией лучшие подруги.
Навсегда. На всю жизнь.
Верила до сегодняшнего вечера.

Конечно, я сама тоже дура. Раззвенела Алисии про свои свидания с Девидом.
Но, с другой стороны, как я могла обойтись без её помощи?

Дэвид – мужчина из разряда «перспективных», и заманить такого парня в свои сети – большая удача для любой девушки.
И я была очень польщена, обнаружив его попытки ухаживания. И приняв его приглашение на первое свидание, оказалась в состоянии настоящей паники.
Легко сказать – приготовиться к свиданию, чтобы предстать перед мужчиной во всём блеске!
Это непросто даже для настоящей девушки, девушки, зачитывавшейся сказками о принцессах и принцах, мечтающей о БОЛЬШОЙ БЕЛОЙ СВАДЬБЕ и грезящей о любви.
Вдвойне это нелегко девушке, которая ещё совсем недавно была парнем. Девушке, до сих пор досадующей на многочисленные неудобства женской жизни.

Как готовится к свиданию мужчина?
Бреется, принимает душ, надевает чистые трусы, носки и рубашку и кое-как проводит расчёской по волосам.
Всё!

Как готовится к свиданию девушка?
Она должна найти ответы на кучу вопросов.
Какое надеть бельё?
Как накраситься?
Какую сделать причёску?
Что надеть поверх белья?
Какие подобрать акцессуары?
Как подчеркнуть все свои достоинства, одновременно, скрыв недостатки?
Как максимально выставить себя на обозрение и, одновременно, спрятать, обозначив разумную девичью стыдливость?
Ни на один из этих вопросов нет однозначного ответа.

Я была в состоянии, близком к панике, и Алисия с готовностью пришла ко мне на помощь.

Меня волновало не только создание образа.
– О чём мне говорить с ним, как себя вести? – спрашивала я.
– Не волнуйся, – отвечала она. – Предоставь эти заботы мужчине. Главное – покажи ему свой интерес. Слушай его, проникновенно смотри на него, переспрашивай. Если мужчина увидит твой интерес, его понесёт так, что тебе только и останется поощрять его улыбками и восклицаниями.

Когда мы с Дэвидом вошли в ресторан, мне показалось что большинство присутствующих посмотрели на прямо на меня. Это было странное ощущение – идти по залу под руку с кавалером, чувствуя, как мужчины смотрят на меня с вожделением во взглядах, а женщины оценивают мой наряд и ревниво сравнивают меня с собой. Я шла, ощущая скольжение друг по другу ног, затянутых в нейлон, тесные объятия поддерживающего пояса-корсета, плотно обтянувшего меня от верха бёдер до рёбер, лёгкое подёргивание подвязок для чулок на каждом шагу, мягкие касания длинных подвесок серёжек, шелест юбок, вкус помады на губах и аромат духов, цоканье высоких тонких каблуков-шпилек элегантных дамских вечерних туфель, вес слегка колыхающихся грудей, уютно и удобно устроившихся в задорно торчащих вперёд остроконечных чашках бюстгальтера.
Трудно было даже представить, что всего два года назад я была весёлым озорным парнишкой в мятых штанах и футболке, обожавшим бейсбол и попивавшим пивко с приятелями.

Советы Алисии оказались бесценны. Я смотрела на кавалера, накручивая на палец локон причёски, вовремя смеялась, восхищённо хлопая густо накрашенными ресницами и, временами повторяла:
– Какой вы умный… (смелый… сильный…)!
Когда мы танцевали, я впервые ощутила на своей спине мужскую руку, как бы невзначай поигравшую с застёжкой моего бюстгальтера.
В прежней жизни мне приходилось расстёгивать лифчики подружек, но сейчас я переместилась на другую сторону. Это было совершенно новое и совершенно незнакомое мне ощущение.
Я очень волновалась, что Дэвид захочет чего-то большего, но он оказался настоящим джентльменом, и я вознаградила его за вечер отпечатком своей губной помады на его щеке.

Второе свидание прошло без неожиданностей. Дэвид был на высоте, и, в такси, когда он вёз меня домой, я вознаградила его, разрешив слегка помять свою грудь сквозь ткань платья и лифчика.
На прощание мы поцеловались в губы. Когда он прижал меня к себя, я совершенно чётко ощутила, как в мой живот уперлось что-то очень твёрдое.

Всю неделю до сегодняшнего свидания я думала об этом «твёрдом». Дело шло к тому, что я должна была позволить Дэвиду нечто большее, чем поцелуй.
То есть, познакомиться с «твёрдым».
И я опять пошла за советами к Алисии.
– Самое лучшее – просто предоставь всё мужчине, – ободрила она меня. – Как говорится, расслабься и получай удовольствие. И не слишком разочаровывайся, если не почувствуешь ничего особенного – в первый раз у многих девчонок всё проходит не очень.

Словом, я твёрдо решила – если Дэвид захочет, я ему сегодня отдамся, и будь что будет.
Но, едва мы уселись за столиком ресторана, и Дэвид сделал заказ, объявилась Алисия, заявившая, что должна была встретиться здесь с подругой.
Я, как-то, даже не заметила, как она оказалась за нашим столиком.
А теперь…
Теперь я смотрю, как эта сучка кокетничает, словно обезьяна, и внимание Дэвида уже практически полностью переключилось на неё. Я смотрю и ничего не могу сделать – парни не учаться кокетничать, чтобы привлечь внимание других парней. Уверена – Алисия положила глаз на Дэвида, едва я ей о нём рассказала.
И решила его у меня отбить.

Дэвид уже не отводит от неё глаз, он, практически, забыл про меня!
Скоро ужин окончится, и…

Если ты, сучка, думаешь уйти с Дэвидом, оставив меня в одиночестве размазывать по лицу потёкшую от рыданий с ресниц тушь, то ты ошибаешься.
Сейчас ты пойдёшь «попудрить носик» и сама не заметишь, как окажешься своей лживой мордой в унитазе!

Я, всё-таки, парень! И ещё кое-что помню!
А с тобой, Дэвид, я позже разберусь!
После свадьбы!
Ты у меня шёлковый станешь!

И ещё… с этими бабами… больше никакого СОТРУДНИЧЕСТВА!